Музыкальная энергия
Захара Прилепина

В прошлом году писатель предстал в роли ведущего музыкальной программы на РЕН ТВ «Соль». «ПР» узнала о музыкальных пристрастиях самого прозаика, когда он за рулём автомобиля направлялся в гастрольный тур по городам России со своим моноспектаклем.

– В основном музыку слушаю в машине. Сейчас направляюсь из Тамбова в Воронеж, далее Липецк-Тула-Рязань. В дороге звучат новые альбомы Игги Попа, Александра Скляра, подборки из лучших песен молодой замечательной группы «Аффинаж», групп «Ундервуд», 25/17, рэпера Типси Типа, Дамиана Марли, Луи Армстронга… Очень сильно поразил молодой рэпер Хаски. Как видите, весьма разнородная музыка.

– Захар, как насчёт классики?

– Если вести речь о классике, то Рахманинов и Свиридов, хотя не только они. Очень люблю Елену Фролову (автор и исполнитель песен на стихи Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама. – Ред).

– На какой музыке выросли?

– Воспитывался на российских бардах. В первую очередь это Владимир Высоцкий. Но я больше любил Александра Дольского, а потом полюбил Михаила Щербакова. В 80-90-е, конечно, пришёл рок-н-ролл – Цой, Башлачёв, «Калинов мост», «АукЦыон». По сей день это слушаю. Почему – сложно сказать. Наверное, эта музыка наполняет меня тем, что именуется жизненной энергией. Слушаю в любую свободную минуту, иногда часами. По-моему, это великое чудо – невозможное, но случившееся.

– Вы проводите много времени на встречах с читателями. Что волнует сейчас людей?

– Нормальные вещи волнуют – обстановка в мире, ситуация на Донбассе, воспитание детей, социальное устройство России. Русский человек мыслит глобально, не разменивается на суету.

– В одном из интервью сказали, что ваша новая книга «Семь жизней» о свободе выбора. Всегда ли есть выбор? Что значит свобода для вас?

– Выбор есть всегда. Свобода – слышать и чувствовать свой путь, и не идти на поводу у своей слабости и своих прихотей.

– В другой вашей книге «Обитель» есть слова: «Человек темен и страшен, но мир человечен и тёпел». То есть, тёпел внешний мир без человека?

– Едва ли нужно ещё раз своими словами объяснять фразу, которая стала финалом тысячестраничного романа.

– Как рождается замысел новой книги? Что или кто может вас вдохновить?

– Вдохновение придумали графоманы. Жизнь живётся, потом она отливается в книжку. Или не отливается. Я не знаю механики этого процесса, и химия этого процесса мне тоже не ясна. Открываю ноутбук и пишу.

– Что необходимо для творчества?

– Свободное время, больше ничего не надо.

– Как-то вы сказали, что «русская литература и есть моя национальная идея». Могла бы русская культура стать нашей общей национальной идеей или это утопия?

– Отчего же утопия?! Всё, что написали Пушкин, Гоголь, Тютчев, Достоевский и Есенин – вполне может служить основой для нашего будущего. Все те проблемы, которые мы мучительно осмысляем – они уже разрешили для нас, и ответы сформулировали. Просто эти ответы чуть сложней сформулированы, чем нам хотелось бы. Тем не менее, в «Капитанской дочке», в «Тарасе Бульбе», в «Братьях Карамазовых» всё самое главное для устройства жизни имеется.

– В чем главная задача писателя? Должна ли у него быть ответственность перед обществом?

– Вы слишком масштабные вопросы задаёте. Каждый писатель сам себе придумывает задачу, и степень ответственности отмеряет сам. Мне близки и симпатичны писатели, которые строят свою жизнь – как зону высокой ответственности, как воинский долг. Но бывают великие писатели-фрики, писатели-маргиналы, писатели-панки, писатели-эмигранты, писатели-затворники. Со всех разный спрос.

– Как познакомились со своей супругой?

– Увидел её в университете и сошёл с ума. Девятнадцать лет назад 5-го марта зашёл к ней в гости, а 8-го марта остался жить.

– У вас четверо детей: чему родители должны прежде всего их научить?

– Быть людьми и отвечать за свои поступки… В обыденном смысле я никого не воспитываю вообще: просто стараюсь жить так, чтобы дети могли какие-то вещи воспроизводить вослед за отцом.